№008-Т_2

Труд Черноземья Культура

Дети войны… Как много в двух словах тягот, лишений и горя. Из семьи Троепольских, кто пережил Великую Отечественную, остались родные брат и сестра – Игорь Васильевич Троепольский восьмидесяти трех лет и Лидия Васильевна Троепольская. Ей исполнилось семьдесят семь. Так сложилась судьба, что, спустя многие десятилетия после победы, Россия так и не признала их «детьми войны»: в Орле, на их малой Родине, не сохранился архив документов НКВД. Малолетними узниками, на основании едва читаемого детского дневника, их признала Германия...


Четырнадцать лет назад по инициативе Федеративной республики Германия была учреждена некоммерческая организация – Фонд «Память, ответственность и будущее». Как сказано в учредительных документах, создан он «…прежде всего для выплаты компенсаций бывшим подневольным работникам вермахта. Фонд служит воплощением политической и моральной ответственности немецкого государства, экономики и общества за совершенные национал-социалистским режимом преступления».
Учредительный капитал в размере 5,2 миллиардов евро внесли равными долями Федеральное правительство Германии и объединившиеся в инициативе немецкой экономики предприятия. Выплаты были завершены в 2007 году. До конца 2006 года свыше 1,6 миллиона человек в почти ста странах мира получили компенсации на общую сумму 4,4 миллиарда евро. Среди них в Беларуси – 120 тысяч человек на общую сумму 324 миллиона 800 тысяч евро, в Российской Федерации 228 тысяч человек на общую сумму 380 миллионов евро, в Украине 471 тысяча человек на общую сумму 867 миллионов евро.
Одной из тех, кому Германия выплатила компенсацию, стала Лидия Васильевна Троепольская, уже давно живущая в рабочем поселке Подгоренский Воронежской области.
Я держу в руках письмо, где скупо и сухо изложено предложение получить от ФРГ деньги, как материальную и моральную компенсацию за годы детства, проведенные в оккупации. На небольшую сумму смогла рассчитывать Лидия Васильевна благодаря записям своей старшей сестры Люси и бабушки – Ольги Викторовны Куприной – Троепольской. В Фонде «Память, ответственность и будущее» сочли подлинными строки, сделанные детской рукой, карандашом, на выцветшей бумаге. Увы, но наше Отечество даже после судебных разбирательств не признало право Лидии Троепольской на выплаты и на само право именоваться «ребенком войны». В своей скромной квартире, куда пригласила меня Лидия Васильевна, она передала мне те самые едва сохранившиеся карандашные записи, уже аккуратно обведенные буква за буквой шариковой ручкой. Из них я и узнал, каким чудом ей удалось выжить.
* * *
Ранним утром 22 июня 1941 года горожане узнали о начале войны. Ольга Бывшева, городская активистка, раньше всех узнававшая все новости, подбегала к домам, яростно колотила в окна и кричала: «Война! Война началась!» Вскоре объявили мобилизацию. В городе оставались в основном женщины и дети. Семье Троепольских, можно сказать, повезло. Василия Акимовича, преподававшего в педучилище русский язык и литературу, не взяли на фронт по состоянию здоровья. Дома также осталась его супруга Ольга Викторовна, ее мама Александра Яковлевна Куприна и трое детей – тринадцатилетняя Люся, одиннадцатилетний Игорь и пятилетняя Лида.
* * *
Мужчины ушли на фронт, и город затих. Казалось, остановилось время, и сердце в груди перестало биться. Встречаясь на улице, редкие прохожие старались говорить тихо, ощущая опасность и приближающуюся беду. Сумрачным, неуютным осенним утром 1 октября 1941 года горожан разбудил непривычный рокот тяжелой техники: по улицам двигались немецкие танки. В каждый дом вселились немецкие солдаты. Семья Троепольских, освободив дом для «квартирантов», перешла во времянку. К их удивлению, поселившиеся немцы оказались людьми незлобивыми. Василий Акимович, Ольга Викторовна и Люся немного знали немецкий язык. Поэтому, приходя в дом собрать грязное белье или принося еду, Ольга Викторовна и Люся понимали, о чем говорят их постояльцы. Немцы не хотели воевать, у них не было желания убивать. Они часто вспоминали о своих семьях, жалели своих матерей и жен. Порой их можно было застать сидящими на диване, играющими на губной гармошке национальные песенки, танцующими в такт музыке.
Спали они на полу, а утром, чтобы наверняка их разбудить, дежурный громогласно кричал: «russische Partisanen!» И это действовало безотказно… Солдаты пытались выучить русский язык и с удовольствием называли молодую Ольгу Викторовну «Mutti» – «мамочкой».
* * *
Через несколько месяцев этих солдат отправили на фронт, а в дом пришли совсем другие. На их каменных, надменных лицах не было даже намека на сентиментальность. Они были теми солдатами вермахта, целью которых было – убивать. В доме больше не раздавались звуки музыки, не вспоминали о семьях. Солдаты лишь оживленно рассказывали, как и кого они пытали, где и при каких обстоятельствах убивали.
В городе жили две сестры еврейки, замечательные акушерки. С их помощью появились на свет жители почти половины городка. Бронислава Соломоновна Борман для семьи Троепольских значила очень много. Лида родилась нежизнеспособной, и акушерка сделала все, чтобы выходить ее. Она была очень дорогим для семьи человеком. Через несколько дней немцы повесили сестер в городском саду. От Лиды скрывали смерть ее спасительницы. Но девочка догадалась обо всем, увидев на улице дочку городского старосты, одетую в нарядную зеленую кофточку Брониславы Соломоновны...
– Так в страхе и непрерывной настороженности подошел 1943 год, – рассказывает мне Лидия Васильевна. – Над городом стали появляться советские самолеты. В течение дня то и дело взрывались снаряды, выли зенитки. Что происходит за городской чертой – никто не знал: мы были отрезаны от мира, не было ни газет, ни радио, не приносили писем. Люди, по несколько семей, прятались в погребах. Но надо было быть осторожными, так как гитлеровцы, узнав, что там прячутся люди, могли бросить в них гранату.
* * *
Александра Яковлевна не соглашалась покидать свой дом и укрываться в соседском погребе.
– На миру и смерть красна! – говорила она, не покидая родного жилища.
Игорь прибегал к ней, забирал бидон с молоком и нес его в убежище, где все отсиживались. Но однажды Александра Яковлевна пошла помогать внуку. Спустя несколько минут за ее спиной раздался взрыв – бомба попала в дом. По всей улице разлетелись окрашенные в голубое доски и полированные обломки рояля. Взрывом снесло и красавицу-березу – украшение всей улицы.
Той же ночью, забрав корову, Ольга Викторовна с Александрой Яковлевной и детьми ушли в лес. Там они провели пять дней. Вскоре по лесу прошли немецкие солдаты с собаками и согнали всех прятавшихся к ручью.
Людей гнали тридцать километров, к Брянску. По отрывкам разговоров солдат Ольга Викторовна поняла, что их готовят к отправке в Германию. В Брянске всех погрузили в товарные вагоны. В тесноте невозможно было даже вытянуть ноги. Спали все тоже сидя.
Эшелоны бомбили с самолетов. Когда начиналась бомбежка, людей выгоняли из вагонов и заставляли ложиться на землю, потом опять загружали в вагоны.
Спустя несколько недель пути семья оказалась в Эстонии, на берегу Балтийского моря в лагере-карантине. Так дети первый раз в жизни увидели море. Оно казалось им враждебным, холодным и отталкивающим.
* * *
При оформлении документов Ольга Викторовна, пытаясь хоть как-то защитить своих детей, написала, что они младше, чем есть. Жили в бараках. Деятельная Ольга Викторовна попросила жену начальника лагеря, госпожу Него, помочь ей с работой. Она хваталась за все: мыла полы, перебирала ягоды, помогала по хозяйству. Эстонцы щедро оплачивали труд. Благодаря им дети были сыты. До сих пор, несмотря на политику и всевозможные разногласия между странами, Лида уверена: эстонцы не дали им умереть.
Не выдержав нагрузки, Ольга Викторовна заболела сыпным тифом. Через две недели после выздоровления ее свалил брюшной тиф. Похожая на тень, вернулась она из изолятора в барак к детям. Пожалев ее, хозяйка на месяц дала ей отпуск. Но немцы через несколько недель русских повезли в лес, где находились торфоразработки. Александре Яковлевне не разрешили ехать с семьей.
* * *
Жили в холодных бараках. На торфяниках работали все. Маленькую Лиду, постоянно простуженную, Ольга Викторовна попыталась сначала оставить одну в бараке, но та очень боялась. Больше ее одну не оставляли, а брали с собой на работу. Лида оказалась самой «молодой» рабочей, она помогала на сушке торфа Люсе с Игорем.
В лагере кормили очень скудно. Когда находились на мызе Ару ( мыз - отдельно стоящая усадьба с хозяйством, хутор - прим. авторов), разрешалось дополнительно работать у эстонцев и побираться. Люся и Ольга Викторовна пасли овец у местного пастора, дети перебирали бруснику, Александра Яковлевна и Лида ходили побираться. Эстонки сочувственно относились к русским, чем могли, кормили их. Только один раз пожилой эстонец спустил на старушку с девочкой громадную собаку. Тогда они уцелели чудом.
Осенью разрешалось на полях собирать гнилую картошку, такую называли «тошнотиками». Как-то Игорь собрал полмешка гнилой картошки и вдруг увидел бегущего к нему эстонца, хозяина поля. Тот, размахивая руками, что-то кричал. Бросать мешок не хотелось, к тому же убегать по мокрому полю не было сил. Игорь сел и закрыл глаза. Подбежавший хозяин схватил мальчика за руку и потащил к дому. Ничего хорошего, как понимал Игорь, это не предвещало. И он мысленно уже попрощался с мамой, бабушкой и сестрами. Возле дома эстонец, что-то возмущенно говоря, высыпал гнилье на землю, а мешок наполнил хорошей отборной картошкой и отправил мальчика к семье.
* * *
Через несколько дней из лесного лагеря людей перегнали обратно в Пыллкюла. Из разговоров немцев было ясно, что советские войска на подходе. Александру Яковлевну в лагере не застали. Пароходом, вместе с другими пленными, ее отправили в Германию. Согласно спискам, Ольга Викторовна с детьми должна была быть отправлена следующим пароходом. Об этом знала и Александра Яковлевна. Но из-за того, что у конвоиров произошла в дороге какая-то путаница, Ольга Викторовна на второй пароход не попала. А когда их грузили на третий, советские войска отбили пристань и отправка людей в Германию сорвалась…
* * *
15 февраля 1945 года Ольга Викторовна, Люся, Игорь, Лида шли по своей улице на пепелище родного дома. Напротив находился дом, который Ольга Викторовна и Василий Акимович начали строить еще перед войной. Он так и остался недостроенным. Но каково же было изумление и радость, когда из него вышел живой Василий Акимович, которого еще в начале оккупации угнали немцы на рытье окопов и траншей…
Ранним ясным утром 9 мая 1945 года Троепольских разбудил яростный стук в окна.
– Победа! Победа! Война кончилась! – кричала городская активистка Ольга Бывшева. И, взметнув подолом юбки, кинулась к следующему дому.
Борис НЕСТЕРОВ
Марина ЛОБОВА
Воронежская область