30.05.14 Г.

Труд Черноземья Работа

За сорок лет работы в органах госбезопасности мне постоянно приходилось контактировать с сотрудниками милиции, вместе с ними участвовал в серьезных разработках, вместе обеспечивали безопасность важных политических мероприятий. На моем пути встречались разные сотрудники – в основном грамотные, честные и порядочные профессионалы высокого класса. До конца своих дней буду помнить добрых, воспитанных, совестливых и скромных начальников Управления МВД по Воронежской области генерала-майора И.М. Солохненко, генерала-лейтенанта Л.К. Резниченко, В.И. Тройнина, А.С. Дементьева, их заместителей Н.В. Попова, Ю.И. Королева , а также руководителей подразделений Ю.Н. Савенкова, В.А. Верзилина, В.В. Шаталова и многих, многих других. Но чаще всего по конкретным делам имел контакты с заместителем Управления уголовного розыска Михаилом Васильевичем Сидоровым. О нем и пойдет речь.
Знания приемов самбо помогали в работе
В Москве совершено дерзкое групповое убийство, следы которого, по данным Петровки, 38 вели в Воронеж.
Опытному сыщику М. Сидорову и его аппарату через преданных им негласных помощников не составило большого труда выйти на двух подозреваемых в совершении этого преступления лиц, а когда в ходе разработки получили данные о наличии у них оружия и о враждебном отношении к советскому строю, то к делу подключилось и Управление КГБ.
До деталей помню тот пятничный вечер, когда вместе с Михаилом Васильевичем я составил план наших совместных действий по делу и уже поздно вечером утвердил его сначала у своего начальника Управления генерала А.И. Борисенко, а затем у начальника УВД генерала-лейтенанта Л.К. Резниченко.
Объекты под условным названием «Банда З» находились под круглосуточным наблюдением, а планом предусматривалось проведение по ним активных мероприятий с использованием оперативно-технических средств, которые в те годы находились только в системе КГБ.
Дальнейшие события полностью оправдали мудрую пословицу: «Мы предполагаем, а господь располагает». На следующий день, а это была суббота, служба наружного наблюдения совершенно неожиданного для Михаила Васильевича и его коллеги К. Кулакова сообщила, что объекты с каким-то свертком направились в лесной массив, где, как позднее выяснилось, они пристреливали ручной пулемет.
Времени для согласования своих дальнейших действий с руководством Управления у М. Сидорова не было, и они вместе с майором К. Кулаковым принимают решение о задержании . Имитируя пьяную компанию, еле стоящую на ногах, горланя какие-то песни, они шли навстречу ничего не подозревающим бандитам, а когда поравнялись, то те были ошеломлены внезапным нападением гуляк, которые приемами самбо мигом уложили разрабатываемых на землю. Это решение М. Сидоров принимал на свой страх и риск, и, как видим, риск оправдался: оба сотрудника были награждены государственными наградами. С этим делом связан еще один эпизод, о котором хочется рассказать, поскольку он проливает дополнительный приятный свет на непростой вопрос о взаимодействии двух наших ведомств – МВД и КГБ в те годы.
В ходе проведенных у бандитов обысков были обнаружены многочисленные вещественные доказательства: боевое оружие – пистолеты, автоматы, пулемет, взрывчатые вещества, холодное оружие. Не знаю, по чьей команде, но все эти вещдоки были доставлены в Управление КГБ и разложены в моем кабинете на большом столе для совещаний. В те годы я курировал и пресс-службу Управления, почти ежедневно общался с журналистами . И когда я заметил, что они в своих публикациях пальму первенства по этому делу стали несправедливо приписывать Управлению КГБ, то зашел к Л.К. Резниченко и дословно сказал ему следующее:
– Завтра мы с генералом А.И. Борисенко выступаем по телевидению, и я дезавуирую этот перекос. Справедливость должна и будет восстановлена.
Реакция этого интеллигентнейшего человека была для меня неожиданна. Он сказал:
– Этого делать не надо. Мы все должны понемногу работать на авторитет КГБ.
С тех пор прошло без малого тридцать лет, но я никогда не забуду этого душевного и светлого человека.
Тренированная память вместо компьютера
Этот рабочий день у Михаила Васильевича оказался коротким. По просьбе жены он должен был забрать ребенка из садика. А коротким потому, что обычно рабочий день у руководителей уголовного розыска заканчивается после 22 часов.
Выезжая с боковой дороги на улицу 9 Января, он обратил внимание на водителя машины, стоявшей перед красным светофором.
– Нет, не может быть, чтобы я ошибся, – начал терзать себя Михаил. Это же Седой, особо опасный преступник, которого мы уже долго ищем. На нем несколько убийств.
Все это ему напомнил его «персональный компьютер» – отличная и натренированная память сыщика. Нет, он не мог обознаться, так как почти каждый день, открывая верхний ящик письменного стола, видел фотографию разыскиваемого. Дождавшись зеленого сигнала, Михаил проехал метров двести-триста, прижался к правому борту и стал ждать, когда его объедет подозреваемый, чтобы продолжить за ним наблюдение и по возможности выяснить, где он «бросит якорь». В те годы сотовых телефонов не было, и Сидоров не мог вызвать бригаду наружного наблюдения.
Минут сорок он вместе с ребенком колесил за подозреваемым, заведомо допуская, что объект мог уже обнаружить за собой слежку. И только когда Седой вошел в дом частного сектора, Михаил, запомнив номера дома и машины, поехал не домой, а в Управление. Вскоре Седой был задержан, и им стали заниматься следователи.
Однажды любопытство у сыщика взяло верх, и он с разрешения следователя прокуратуры решил встретиться с Седым, о чем потом искренне сожалел.
– Гражданин начальник, – с нагловатой улыбкой начал разговор этот матерый преступник, - а я ведь точно засек, что ты у меня на хвосте. Вы по топорному вели за мной слежку…
– Никто за Вами не следил, это я случайно Вас увидел в машине и решил убедиться, Вы ли это, – сказал Михаил Васильевич, специально обращаясь к задержанному на «Вы».
– Гражданин начальник, а ведь у меня появлялась мысль шлепнуть тебя. Пушка, которую у меня изъяли менты, была за поясом.
– В чем же дело, почему не шлепнул? – тоже перейдя на «ты», спросил Сидоров.
– А не шлепнул потому, что в нашей среде говорят, что ты настоящий мужик.
Надо полагать, что в слова «настоящий мужик» они вкладывали свое уважение к сотрудникам за их честность, порядочность и справедливость в их своем специфическом понимании.
Жесткость сыщика и человеческая доброта
Я хорошо помню те добрые времена, когда сотрудники милиции были уважаемыми в обществе людьми, о них писали книги, им посвящали стихи, создавали хорошие кинофильмы. Эталоном умного, доброго, воспитанного и красивого милиционера были дядя Степа и участковый Анискин.
Михаил Васильевич не только никогда не переступал закон и не прибегал к недозволенным приемам получения признательных показаний, но в каждом уголовнике, даже рецидивисте, имевшем по пять, шесть ходок на нары, старался найти и увидеть что-то доброе, светлое, человеческое. Его «визави» эту его доброту часто замечали, и в их душах загоралась какая-то искорка раскаяния. Он хорошо понимал, что в мире идет борьба между добром и злом и делал все, чтобы добро побеждало.
Одним из очевидных положительных последствий этой его доброты была преданность ему его негласных помощников и их эффективная работа. Когда к агенту, находившемуся у него на связи, рецидивисту с шестью судимостями он обратился по имени -отчеству, тот, расчувствовавшись, сказал:
– За все годы моей непутевой жизни, Вы, Михаил Васильевич, первый человек, который назвал меня по имени, отчеству. И это сделали Вы, которых в моей среде, кроме, как «мент поганый», никак и не называют.
Убийство двух милиционеров в Воронеже, а вскоре и нападение на инкассаторов с использованием табельного пистолета одного из убитых, серьезным громом было не только для нашего региона, но и заметными раскатами прошлось по всей стране. Началась напряженная и кропотливая работа двух наших ведомств по раскрытию этих преступлений.
Вскоре Управление КГБ вышло на след преступника, и он Управлением уголовного розыска был арестован. С преступником Михаил Васильевич имел несколько встреч и бесед. Его, прежде всего, интересовали мотивы этих двух зверских убийств, и как арестованный мог докатиться и опуститься до такой нечеловеческой жестокости. Беседы вел в своем доброжелательном духе, без угроз, оскорблений и унижения его человеческого достоинства. И в данном случае интуиция Михаила Васильевича не подвела: ему удалось затронуть в душе преступника остатки еще не до конца испорченных качеств. Подтверждением этому может служить тот факт, что убийца, осужденный на пожизненный срок лишения свободы, прислал моему герою письмо со словами благодарности за беседы… из камеры смертника.
Завершая этот очерк, хочу подчеркнуть, что за годы работы в уголовном розыске у Михаила Васильевича выработался какой-то нюх, помогавший ему успешно бороться с преступностью. Разумеется, в основе этого был колоссальный опыт работы. Он был прекрасным агентуристом, до деталей знал оперативную обстановку в городе и области, что позволило ему и подразделению в целом работать более прицельно, а не тратить время для стрельбы «по площадям». Его успехам в работе способствовали его доброе сердце и, конечно же, бескорыстные, чистые руки.
Он воспитал плеяду опытных сыщиков, для которых всегда был примером во всем.

А. НИКИФОРОВ
полковник КГБ в отставке,
член Союза журналистов России