27.03.2015 Г.

Труд Черноземья Образование

Именно 150 лет назад судебная реформа привнесла в жизнь Российской империи новый институт – суд присяжных.

Голоса присяжных оказались проявлением демократии, в которой нуждалась тоталитарная страна. Взлет российской адвокатуры помнит своих цицеронов – Федора Плевако, Владимира Спасовича, Александра Урусова. Но не столь продолжительны, как хотелось, были светлые для присяжных и благие для россиян годы.
Замолкли голоса адвокатов сразу после октябрьского переворота1917 года. Но общество не могло жить без помощи защитников, пусть и в урезанном виде. Адвокат, которого теперь называли ЧКЗ – член коллегии защитников, не мог свободно выступать, согласуясь со своим мнением, он теперь мог говорить только в рамках программных задач большевиков, и всякий, кто этот порядок нарушал, оказывался за решеткой. Так в 1938 году оказался на Воронежской «лубянке» адвокат Немировский, который позволил себе неосторожно высказаться в адрес власти. Глядя на пожар на одном воронежском заводе, он сказал: «Это горит Советская власть». Чекисты под пытками выбили из него показания о якобы существовавшей среди адвокатов контрреволюционной организации. Сразу под следствием оказались четверо членов коллегии защитников, один из которых Майзель был присяжным поверенным до революции. Адвокаты готовились себя защитить, но им не дали – они попали на внесудебную расправу. Но им повезло, пока они сидели, менялись веяния в чекистском ведомстве, одни чекисты уничтожали других, и адвокаты оказались в лагерях, за исключением Немировского, который чудом освободился, и Майзеля, который не выдержал испытаний и умер. Адвокаты отбыли сроки, в пору хрущевской оттепели реабилитировались и пытались вернуться в Воронеж, в свое адвокатское сообщество, но им этого не позволили их прежние коллеги. Они их боялись, как черт ладана, ведь вернувшиеся реабилитанты могли спросить с тех, кто их «заложил». А они хоть и победили ложь осуждения, все равно оказались в проигрыше, так и не вернувшись в родную адвокатскую среду.
На фоне рассказа об адвокатах читатель узнает о судьбе председателя Воронежского областного суда Михаила Лазаревича Израэля, в прошлом путиловского рабочего, до мозга костей большевика, который также оказался не угоден властям за мягкость выносимых приговоров: он имел смелость не всех приговаривать к высшей мере, и его же коллега приговорил его к расстрелу, который в тот же день привели в исполнение.
Книга «Дело поверенных» рассказывает о противоположной стороне времени расцвета Российской адвокатуры в пору судебных реформ – о времени ее унижения и зажима, этим она и важна для читателя нашего времени. На страницах литературного и научно-исторического труда помещены многочисленные фотодокументы о годах репрессий, также личные дела адвокатов, из которых видно, как строились отношения ЧКЗ с властью.
Предлагаем вниманию читателей газеты «Труд-Черноземье» небольшой фрагмент хроники об М.Л.Израэле.
«Когда-то я входил в зал судебных заседаний, и все вставали, приветствуя меня, и садились только после того, как я занимал свое место в кресле. За каждым моим словом следили, не отрывая глаз, ловили каждое мое движение. От моего настроения, моего выражения глаз зависела судьба человека: пощадят ли его или строго покарают – дадут путевку в иной мир.
Теперь поднялся я, приветствуя вошедших в зал членов Военной коллегии Верховного суда, и опустился на скамью после того как они заняли кресла. Председатель коллегии корвоенюрист Матулевич опустился в мое кресло по центру, члены коллегии военюристы первого ранга Суслин и Сольдин – по бокам. Перед ними сел за стол бригвоенюрист секретарь суда Костюшко.
Накатывало…
Меня, пролетария до мозга костей, который в тринадцать лет начал работать в механических мастерских Путиловского завода, в девятнадцать вступил в партию, арестовывался царскими властями, в 1917 году возглавил поезд рабочих в Сибирь – там создавали завод, названный позже «Красный пахарь», боролся с колчаковцами, сражался с бандами Семенова, помогал подпольщикам в Харбине – имел удостоверение за подписью председателя Революционного штаба полосы отчуждения КВЖД Якова Тельмана (объяснять, что означала фамилия Тельман для революционера, не стоит), возглавлял продотряд в Сибири, комиссию партийного контроля в Омске, окончил в Москве юридические курсы, пятнадцать лет судил – и отдать под суд…
Меня обвинили в том, что я участвовал в террористической организации, ставившей пред собой цели: свержение Советской власти, убийство Сталина и Молотова, что разваливал советские суды, вызывал недовольство властью, потворствовал врагам народа…
Разве можно было до такого додуматься?
Выходило, можно»…

Николай ПРОВОТОРОВ Воронеж